Михаил Крутихин.
Переход мировой экономики на более экологичные виды энергоносителей, в частности, стремительный рост производства электрокаров на Западе и в Китае, бросает вызов российской энергетической политике. По мнению многих политиков, экспертов и бизнесменов, развитие электротранспорта приведет к тому, что потребность в газе после 2030–2035 годов будет снижаться. Об этом, в частности, на днях заявил глава «Новатэка» Леонид Михельсон, который в связи с этим призвал поскорее монетизировать новые газовые месторождения. Мнение о том, что потребность в газе после 2030 года будет гораздо ниже, чем сейчас, не раз высказывалось и канцлером ФРГ Ангелой Меркель, и рядом других европейских политиков.
О том, как этот тренд отразится на российской газовой и нефтяной отраслях, как выглядят в этом свете их перспективы на ближайшие 10-15 лет, обозревателю «Росбалта» рассказал партнер российского консалтингового агентства Rusenergy Михаил Крутихин.
— Вы согласны с тем, что после 2030 года газ уже не будет настолько востребован на мировом рынке, как сейчас?
— Мне кажется, что те, кто так считают, несколько торопятся. И я полагаю, что когда Ангела Меркель сказала, что лет через 15-20 российский газ не будет нужен никому, она тоже поторопилась. Я думаю, что газ еще долго будет нужен, несмотря на то, что есть проекты, предусматривающие сокращение его потребления в будущем. Учитывая длительность перехода к новой энергетике, газ может выполнять роль промежуточного топлива, мостика к ней, пока будет идти отказ от таких тяжелых «энергетических наркотиков», как, например, уголь. Так что я вижу будущее для газа и после 2030 года.
— Речь идет о природном трубопроводном топливе?
— Я говорю о газе как таковом. В данном случае его не стоит разделять на природный и сжиженный. Если он прибывает куда-то в сжиженном виде, то для потребителя это все равно, потому что после сжижения и разжижения он потребляет его в газифицированном виде. Установившееся сейчас на глобальном рынке равновесие природного и сжиженного газа должно сохраниться. Трубопроводные системы, доставляющие природный газ конечному потребителю, есть не только у нас, но и, например, в Соединенных Штатах, Канаде и других странах. Поэтому снабжение газом по трубам сохранится еще долго. Тем более что доставка сжиженного природного газа в танкерах по морю выглядит экономично только на расстояние больше 2000-2500 километров. Если же расстояние меньше, то доставка сжиженного газа судами большого смысла не имеет. Так что оба вида доставки газа, как по трубам, так и морским путем, будут иметь примерно равное значение.
— А что в обозримой перспективе будет с нефтью, учитывая, что мировые автогиганты сейчас стремительно наращивают производство электромобилей?
— Давайте посмотрим на страну, которая является одной из самых передовых в мире в плане внедрения электротранспорта, на Норвегию. Там 65% всех продаж нового автотранспорта приходится на электромобили и этот процент все повышается и повышается. Но если мы поглядим на потребление автомобильного топлива, то увидим, что в той же Норвегии оно не сократилось.
— А почему?
— Потому что там еще есть не списанные в утиль автомобили с двигателями внутреннего сгорания. Купив электромобиль, сразу от старых авто никто отказываться не собирается. Больше того, потребление дизельного топлива там даже увеличилось за счет мелких грузовичков, которыми доставляют товары потребителям на местах. Так что быстро отказываться от бензина и дизельного топлива весь мир не станет, тем более в каких-нибудь африканских странах, где переход на электромобили будет не таким быстрым, как в той же Норвегии или в Китае, в котором их выпускается все больше. Даже если везде законодательно будет разрешена продажа только электрокаров, то от старых автомобилей мы еще долго не избавимся.
— Если мы заговорили о нефти, то чем вы объясните тот факт, что ее цена уже довольно долго держится на относительно высоком уровне — больше 70 долларов за баррель эталонной марки Brent? Некоторое время назад вы объясняли это спекуляциями на фондовом рынке. Сейчас вы придерживаетесь того же мнения, или свою долю в этот рост нефтяных цен внесло некоторое восстановление экономической активности в мире?
— Те события, которые, казалось бы, должны влиять на колебания нефтяных цен, вроде сообщений о взрыве какого-нибудь танкера или, скажем, о нанесении удара по каким-то нефтяным промыслам, или об урагане из-за которого та или иная страна прекратила нефтедобычу в Мексиканском заливе, — влияют на колебания нефтяных цен минимально. И наоборот, эти цены начинают испытывать серьезные колебания только тогда, когда начинаются периоды экспирации, всевозможных опционов, фьючерсов и прочих деривативов.
То есть получается, что главный фактор колебания нефтяных цен это стоимость «бумажной нефти» на финансовых рынках. А состояние финансовых рынков это не только экспирации, но еще и курсы валют, состояние общих рыночных индексов, таких как Доу Джонс и S&P 500. Вот эти спекулятивно-рыночные факторы оказывают большее влияние на цену нефти, чем ее физические объемы, торгуемые в данный момент на рынках.
Беседовал Александр Желенин
Источник:
